МОСКВА, 24 ноя — РИА Новости. Прототип легендарного русского богатыря Добрыни Никитича — фигура туманная, но современные ученые не сомневаются: герой сотен былин вполне реален. Более того, даже сказание о его битве со Змеем Горынычем вовсе не выдумка. Кем были на самом деле эти персонажи, когда, где и как — разбирался корреспондент РИА Новости.
Источник: РИА "Новости"
«Ударил змею по хоботам»
Каких только историй нет про Добрыню Никитича! Он ведет сложные дипломатические переговоры со степными племенами, крадет жену для князя Владимира и даже дерется с Ильей Муромцем. Однако самым известным сюжетом стал его поединок со змием. Непонятно, правда, как выглядело чудище, — существуют разные интерпретации. То ли у него три головы, а то ли и вовсе двенадцать. В каких-то сюжетах упоминается об «огненных крыльях» и неких «двенадцати хоботах».
«Ударил он змею было по хоботам, отшиб змеи двенадцать же хоботов, сбился на змею да он с коленками, выхватил ножище да кинжалище, хоче он змею было пороспластать», — гласит одна из былин.
Как выяснили ученые, в основе многочисленных сюжетов о битве богатыря со змеем лежит миф, появившийся в северной Руси, скорее всего, в Новгороде.
Он так и называется: «Сказание о змияке». Именно на его основе появился легендарный Змей Горыныч (то есть змей размером с гору). Судя по всему, миф был составлен в конце XI века.
Читайте также
«Поганые» обряды: елка, олимпийский огонь и фата невесты
С тех пор это сказание жило в устном предании жителей Новгорода. В середине XIX века известный русский этнограф Павел Якушкин записал рассказ местного крестьянина о змияке:
«Этот зверь-змияка жил на этом самом месте, вот где теперь скит святой стоит, Перюньский. Кажинную ночь этот зверь-змияка ходил спать в Ильмень озеро с Волховскою коровницею. И перешел змияка жить в Новгород».
Черт из Волхова
Рассказ перекликается с еще одним преданием — о некоем чародее, жившем в реке в обличье «лютаго зверя крокодила». Его, как и «зверя-змияку», постигла печальная участь: когда князь Владимир крестил Новгород, то горожане «схватили змияку да бросили в Волхов».
«Черт оказался силен: поплыл не вниз по реке, а в гору — к Ильмень-озеру. Подплыл к старому своему жилью — да и на берег! Володимер князь велел на том месте церковь рубить, а дьявола опять в воду», — гласит предание.
Церковь назвали Перюньской, то есть по имени славянского бога Перуна. Следовательно, заключают ученые, под «змиякой» составители сказания имели в виду огромного идола этого божества. Его установили в Новгороде за несколько лет до принятия христианства.Читайте также
Огненная вечеринка: как славяне веселились на Ивана Купалу
Крещение «огнем и мечем»
Легенда о змияке-Перуне гласит, что князь Владимир лично крестил Новгород, где он некогда правил. Вот только на самом деле в 990 году его там не было.
«Князь Владимир лично крестил только Киев и Ростов Великий. Остальные города, он, судя по всему, чисто физически не смог бы объехать. Поэтому он поручил это важное дело своим сподвижникам», — отмечает заведующий кафедрой общей и русской церковной истории и канонического права богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета священник Александр Щелкачев.
А Новгород был особенно важным для князя городом — ключевым пунктом торгового пути «из варяг в греки», за счет которого и жило Древнерусское государство. Поэтому, как гласит Иоакимовская летопись, Владимир отправил туда «своего дядю Добрыню со священниками».Читайте также
Хухлик, фараонки и Алконост: в Сети изучают славянских богов
Миссию из Киева новгородцы не приняли. Жрецы собрали вече, на котором постановили не пускать христиан в город и «не дати идолы опровергнути». Однако Добрыня со слугами пошли на противоположный берег Волхова, на торговую сторону, где окрестили несколько сотен человек.
«Тогда тысяцкий новгородский Угоняй ездя всюду вопил: лучше нам помрети, нежели боги наша дать на поруганиею. Народ же освирепев, дом Добрынин разориша, имение разграбша: жену и неких его от сродников избиша», — свидетельствует летописец.
В итоге Добрыня был вынужден применить в ответ силу. Ночью 500 воинов под руководством воеводы Путяты тайно высадились на берегу Волхова как раз возле капища Перуна. Но его трогать не стали — чтобы не поднимать тревогу. Вместо этого они захватили двор Угоняя. Пока там шел бой, Добрыня со своей дружиной беспрепятственно вошел в город — и поджег дома, дабы язычники ринулись спасать имущество и перестали сражаться с Путятой. Хитрый план удался — в итоге языческие жрецы, оставшись без воинов, попросили мира у киевских гостей.
После этого Добрыня «повелехом всем крещенным кресты на шее, ове деревянны, ово медянны и каперовы на выю возлгагати», а идол Перуна был сброшен в реку. И с тех пор, гласит летопись, новгородцы говаривали: «Путята крести мечем, а Добрыня огнем».
Загадки народной памяти
Читайте также
«Кто шипит на Троицу»: загадки одного храма
«Именно этот Добрыня и рассматривается в качестве прототипа богатыря Добрыни Никитича. Ведь в былинах подчеркивается его знатное происхождение — сын боярский», — объясняет отец Александр Щелкачев.
Правда, не совсем понятно, родственником по какой линии он приходился князю Владимиру. В летописях говорится, что когда князь Святослав Игоревич разделил в 970 году Киевскую Русь между сыновьями, Владимир отправился править Новгородом вместе с дядей Добрыней. В хрониках он назван братом его матери — наложницы Малуши. По еще одной версии, он был потомком варяжского воеводы Свенельда, который несколько лет после смерти Святослава фактически правил Русью.
Однако хроники настаивают именно на рабском происхождении Добрыни, о чем свидетельствует история сватания Владимира и Рогнеды, дочери полоцкого князя Рогволода. Та трижды отказала ему со словами: «Не хочу я за робичича», то есть сына рабыни. Именно это, согласно летописям, сильно оскорбило брата Малуши Добрыню, и когда Рогнеда уже готовилась к свадьбе со старшим братом Владимира Мстиславом, Добрыня предложил Владимиру просто похитить невесту брата. Что и было исполнено.
Этот сюжет вошел в былины. Правда, там он куда менее мрачен: князь Владимир, когда на пиру «стал пьянешинек да веселешинек», возмутился тем, что у всех есть жены, а у него — нет. Тогда он направил Добрыню Никитича вместе с богатырем Дунаем Ивановичем к «ляховинскому королю» — польскому правителю, чтобы тот выдал дочь Апраксию. После многочисленных приключений герои все же выполнили поручение князя.
То есть былинный Добрыня Никитич и его исторический прообраз противоположны друг другу по характерам: в народных сказаниях нигде не говорится о его жестокости. Наоборот, он стал для народа примером доблести.Читайте также
Испытание верой: мифы о крещении Руси
«Число сюжетов про Добрыню Никитича, вероятно, превосходит даже сказания про Илью Муромца. Есть мнение, что эпос о нем складывался позже эпохи Киевской Руси. С X века прошло много времени, и у нашего народа изменились ориентиры этического плана. Это характерная черта нашей памяти: даже совсем недавние события, как, например, Великую Отечественную войну, ее участники, мои родители, интерпретируют не так, как мой сын», — объясняет в беседе с РИА Новости замглавы Центра русского фольклора Государственного российского дома народного творчества Екатерина Дорохова.
То есть в каждую эпоху — свои приоритеты. Именно поэтому, по словам фольклориста, на первый план в народном сознании вышла воинская доблесть Добрыни Никитича.
«Тем более что Россия всегда воспринималась как страна бесстрашных воинов, готовых на подвиг. И наши граждане особо почитали святых воинов, того же Александра Невского. Было не так уж важно, какой он человек. Главное — какой он воин», — заключает специалист.
